---> Смотровая башня
   
    Очнулась девушка только спустя сутки после падения. Служанка, которую приставили ухаживать за непутевой гостьей, рассказала ей, что Минрат все-таки нашла Сибелиуса. Вместе они дотащили Тиль до лекаря, а уж  тот, недовольно пожевав губы, все же проделал все необходимые операции. Опасность лишиться жизни воровке больше не угрожала, так что ее уложили в собственной комнате и, поручив одной из горничных следить за ее состоянием, оставили выздоравливать.
    Самым неприятным последствием оставалась рваная рана на бедре, которая находилась на таком месте, которое невозможно было не беспокоить. Она неплохо заживала, но обещала оставить не самый симпатичный шрам. Тем не менее, через пару недель Тиль уже ела сама и потихоньку ковыляла по комнате. Немалых трудов стоило убедить горничную, чье присутствие не на шутку раздражало Тиль, что она уже почти в порядке и не нуждается в няньке. Оставалось дождаться, пока состояние Тильяссе позволить ей нормально двигаться, и можно было начинать строить планы на будущее.

---> Малая библиотека

Тильяссе и Сибелиус остановились у двери в комнату. Воровка знала, что проснувшись завтра утром, она пожалеет о том, что открылась, что показала свою слабость, пожалеет, о том, что вообще встретилась с наемником. Но сейчас ночной час побуждал девушку говорить и делать то, что позже она посчитает глупостью.
Полуобернувшись, Тиль глянула на Сибелиуса:
- Зайдешь? – В обычной ситуации Тиль не стала бы приглашать в свою комнату малознакомого человека. Она не любила пускать кого-то  в место, которое считала своим домом. Да к тому же сейчас это могло быть расценено как приглашение к чему-то большему, чего Тиль вовсе не имела в виду. Но сейчас Тиль не хотелось оставаться одной,, и воровка понадеялась, что Сибелиус все поймет правильно.
   Помедлив на пороге, Тильяссе вошла в комнату. У дальней от входа стены белела разобранная постель, вещи были небрежно брошены на стул. Воровка попыталась вспомнить, где у нее хранятся остатки бинтов. После длительных раздумий, она полезла в сундук, и все-таки откопала в куче вещей нужный сверток. Воровка зажгла свечу, одиноко стоявшую на столе, и огляделась. В кувшине еще оставалась вода, правда, холодная, но ее все еще можно было использовать при перевязке.
   Оглянувшись на стоящего возле двери Сибелиуса, девушка бросила через плечо
- Садись. Я сейчас.
Тильяссе прихватила воду, свечу и бинты, и направилась в дальний угол, где перед камином стоял стул.
Присохшая повязка отдиралась с большим трудом, а смочить ее воровка не могла – воды должно было хватить на промывание раны. Поминутно морщась, девушка очистила рану, и тут только вспомнила, что оставила мазь на столе. Тихонько ругнувшись, Тиль закрыла рану полой халата:
- Ты не мог бы подать мне мазь? Она на столе осталась.

Несколько неуверенно  Тиль протянула наемнику бинты. Не то чтобы она так волновалась за свои прелести - девушка вообще была достаточно низкого мнения о своей внешности, но ей было неловко, неудобно и некомфортно позволять мужчине касаться своей кожи.
   Особенно Тильяссе смутило напоминание о той ночи у реки. О ней вполне можно было бы сказать, что Тиль и Сибелиус провели ее под одним одеялом, если бы воровка не утянула все одеяло себе. С другой стороны, никто не заставлял мужчину перетаскивать ее себе под бок, так что, поразмыслив, Тиль решила, что вполне может позволить себе не мучится раскаянием.
   Девушка смотрела в почти погасший камин, в котором слабо тлели угли. Света они почти не давали, и лишь неровное пламя свечи выхватывало из окружающей обстановки нечеткий круг. В его свете очертания предметов казались зыбкими и дрожащими.
   Тильяссе, несмотря на усталость и боль в потревоженной ране, чувствовала, что не зря позвала Сибелиуса в комнату. Он отгонял привычную тоску и одиночество, к которым Тиль так привыкла, что почти уже не чувствовала. Только иногда бывали ночи, когда ей казалось, что возможно, только возможно, она зря выстроила такую стену между собой и окружающим миром.
   От невеселых мыслей девушку отвлекли слова Сибелиуса. Отметив шрам на руке, девушка перевела взгляд на грудь мужчины, видневшуюся в разошедшемся вороте. Широкий и длинный рубец пересекал пройму и уходил, судя по всему, далеко вниз. Тиль протянула руку и коснулась шрама – кожа там была очень гладкой.
- А этот откуда?