Офф: Продолжения квеста с Адель и Мартином. Начало в локации: Бурная река, оканчивающаясь водопадом.
 
А, как известно, мы народ горячий
И не выносим нежностей телячьих
Любим мы зато телячьи туши
Любим бить людей, любим бить людей,
Любим бить людей и бить баклуши.

На кой черт трое, внезапно выползших из леса на дорогу оброрванных мужиков убили ни в чем не повинную лошадь, до сих пор является тайной, покрытой мраком внезапно упавшего на землю вечера. Быть может, скучно было, а может быть упражнялись в военном искусстве. Правда война вышла какая-то короткая и глупая... Лошадь погибла и, когда все трое, поухмылявшись, начали думать о том, что же теперь делать дальше, неожиданно громкий визг прервал все размышления. Перед ними стояла девочка, у которой платье было испачкано в крови. Почему она так громко кричит, бандюганы сначала не поняли, но справедливо предположив что женский крик возбудит, мякго выражаясь, интерес случайных путников, решили нетрализовать источник шума. Адель быстро и грубо схватили, при этом что-то громко выкрикивая, по видимому, ругаясь. Но девушка, испугавшись еще больше, начала кричать еще пронзительнее, теперь еще и плача. Только это и не хватало. Рассвирипев на то, что эта неожиданная гостья может порушить многие планы да и вообще, много чего порушить, самый высокий (видимо он у них и был главарем) наматал черную, длинную косу девочки на кулак и сильно встряхнул ее.
- А ну ка закнись, быстро! - прокричал он ей в лицо, но, не увидев никаой ответной реакции, просто с силой отшвырнул девочку от себя, как котенка к одиноко стоящем дереву. Девушка замолчала, ударившись головой о ствол дерева. Теперь она, прикрыв рот обеими ладошками смотрела снизу вверх на всех троих мужчин крепкого телосложения, которые переглядывались и смотрели на нее, поигрывая длинными, охотничьми ножами.
- Ты кто такая, и какого черта тебя сюда занесло под вечер, а? - вновь начал говорить тот, что был главным и сделал несколько шагов в сторону девушки. Присев перед ней на корточки, он, положив длинный нож на колени, приподнял грязными, грубыми пальцами лицо девочки за подбородок.
- Это ты зря тут шум подняла, девонька... теперь нам придется.. ну, сама понимаешь... - он развел руками, усмехнувшись. Соратники поддержали его опасливыми кивками головы и, усмехнувшись, как-то нагло и опасно, в два шага преодолели расстояние от дороги до дерева. До Адель. Парниша с ножечком посмотрел на нее, Адель вздрогнула и прикрыла глаза, когда две хрупкие, хрустальные слезинки потекли по ее полным, детским щечкам. Он, вздохнув, как будто давая этим понять: хошь, не хошь, а сама виновата, одинм резким движением завалил ребенка на землю и одним движением вооруженной руки разрезал подол ее голубого платья. Юная фрейлина брыкалась и кричала, но крики ее тонули в смехе и, наверное не совсем трезвых подбадриваниях остальных, которые с явным удовольствием наблюдали за жестокой картиной. Дабы успокоить брыкавшуюся девочку, главарь ударил ее раза два по лицу, не очень сильно, но чувствительно, и продолжил расправляться с одеждой Адель. Из под туши здорового мужика лишь только черная коса была видно, лежавшая в ворохе золотой листвы, да кусочек порезанного платья...

Отредактировано НПС (2009-09-29 17:11:58)

Все были довольны сложившейся ситуацией, во всяком случае все лица мужского пола, учавствовавшие в этом безобразии. А то, что крики, отчаяние и плач превратились уже просто в какой-то непрекращающийся вопль, который был даже на человеческий не похож, это было не столь важно. Однако, насильников раздражал, особенно самого главного. Чуть придушив девочку, а для него это не было делом, требующих больших усилий, чтобы та не сопротивлялась и так громко не кричала, главарь продолжил свое дело. Адель хрипло осеклась и теперь уже почти не сопротивлялась, находясь в полуобморочном состоянии и от стыда, и от унижения, и от боли и от осознания того, что на этой проклятой дороге в этот час уже никого нет и что с ней будет дальше, одному небу известно.
   И вот уже когда ее нижняя юбка оказалась у девушки на голове, а до трагедии оставалось всего несколько движений, воздух, как сабля на поле брани, рассек резкий, грубый, даже, наверное, гордый звук кнута. Двое, которые созерцали картину и вслушивались в "песнию" криков, резко обернулись и отшатнулись от неожиданно невесть откуда взявшегося всадника (может, он примяком из Ада?)
- Какого черта?! Ты кто?!! - вскрикнули они оба, тут же схватившись за свои ножи. Третий, он же главный, оторвавшись от кусания губ своей несчастной жертвы, глянул через плечо на всадника и гаркнул:
- Это еще что за хрен с горы?! Эй вы, остолопы, чего стоите??
Остолопам не пришлось обьяснять, что начальник имел ввиду. Они, играясь ножами стали окружать всадника
- Ты что тут забыл? Не твое вообще дело к кому и какими лапами я прикасаюсь, понял, ты, пес!! - главарь чуть остаранился от Адель, но вновь намотал ее косу на руку, наверное боялся, что она убежит.
- Идиоты, что смотрите на него, как на девку?? Давно бы уже прирезали, да и все! Или вы хотите болтаться на виселеце этого чертового дьявола короля Чивела?! - гаркнул на своих подопечных он и вновь, уже почти не обращая внимания на, устраненную, как ему казалось, помеху, продолжил так нетактично прерванное развлечение. Адель почти не соправтивлялась, она даже не слышала того, что говорят. Просто какой-то голос, отдаленно знакомый доходил до ее сознания, но в потоке боли он тонул и никак не мог обрести форму реального человека.
   А между тем, двое бандюганов, уже готовы были напасть.
- Прощайся с жизнью, подонок, будешь знать как ездить нашими дорогами в наше время!! - один с явным намерением лишить молодого мужчину лошади, накинулся на нее, как медведь, второй зашел с зади и все это окрасилось истошным женским воплем...
  Вечер догорел. Упали сумерки и ночь была почти близка...

Отредактировано НПС (2009-09-30 18:29:18)

Ночная мгла опускалась на, уже щедро политую кровью, дорогу. Мда, кто же мог знать, что неизвестный всадник окажется ловким, как Дьявол и храбрым, как медведь? За несколько минут под всеобщие крики отчаяния, борьбы и боли, он умудрился расправиться с двуми разбойниками, которые отнюдь не были робкого и слабенького десятка. Когда дело запахло пролитой кровью соратников, главарь, прорычав что-то как раненный лев, отшвырнул от себя в конец истерзанную, полуживую девушку и, схватив из вороха золотой листвы свой длинный, охотничий нож, развернулся наконец лицом к драке. Мгновенно оценив ситуацию, увидев одного с пробитым черепом в луже крови "Зараза!! Подлез под копыта!!", а второго, навалившегося на путника, главарь поспешил к нему на помощь. Но, храбрый парниша был быстр и ловок, и вот уже второй лежит на земле с ножом в груди.
- Кретин чертов!! - выругался главарь на своего, теперь уже мертвого соратника, прибавив еще парочку непечатных выражений для выразительности. Видимо, среагировав на голос, юноша резко обернулся, и тут уж главарь не стал медлить. Парень сам себя погубил слишком резки движением - длинный нож, который единственный живой бандит держал в руках, с хрустом вошел в тело, под ребро. Рукоять ножа тут же окрасилась в алый цвет, парниша явно побледнел, но упасть ему не давало широкое лезвие стали в собственном теле. Ленс, а Мартин угадал, это был именно он, еще раз усмехнулся, зло сверкнув глазами.
- Ну что, попал, птичка? Зря ты, пацан, ввзялася в это дело... - бандит говорил тихо и размеренно, разумно полагая, что каким бы сильным не был этот странный мальчик (а Ленсу он казался именно мальчиком), бессмертным он быть никак не может. И вот уже светлая рубаха окрасилась в красный цвет. Капли крови, скатываясь с глубокой раны на плече, пробегали по обноженной, сильной, загорелой мужской руке, оставляя кровавые борозды и падали в раскрытую, широкую ладонь...
- Ну че тебе на месте не сиделось? Так хотелось подохнуть в расцвете лет? Я тебя все равно прирежу тут, и подохнешь ты вместе со своей этой кралей, а она уже все равно не желец... слишокм нежная попалась девка, на этой дороге, как псина. - вновь ухмылка и небольшое движение рукой, державшей кинжал, от которого бедный юноша доллжен был если не лишиться чувств, то хотя бы упасть, ибо не очень приятно, когда в твоем теле водят острым клинком. И когда Ленс, наконец, увиидел, как с губ мужчины потекла кровь, он повернул клинок на девяносто градусов и резко выдернул его из тела. Другой рукой в этот же момент, он сильным ударом прямо в рану на правом плече опрокинул Мартина на землю.
- Отдыхай, падаль. - бросил он ему на последок, швырнув окровавленный нож тут же, рядом, так, что он воткнулся в землю на расстоянии семи сантиметров от головы раненого. Еще раз усмехнувшись и отерев руки, он размеренным шагом подошел к дереву, посмотрел на бледную, избитую, уже почти не дышащую девочку и, со вздохом, резко дернул ее за руку, притянув к себе, и, в очередной раз навалившись, расстегнул штаны.
- Теперь то нам никто не помешает... - кусая окровавленные губы девочки провогорил он, прижимая ее бесчувственную к золотой земле.

Отредактировано НПС (2009-10-01 16:45:06)

Те сорок минут, когда небо и земля перевернулись, когда добро и зло смешалось в едином, жетком танце, показались девочке вечностью. Все смешалось: крики, боль, кровь, хрипотца и тихое, тупое безразличие, котрое, все таки пришло на смену бурному отчаянию. Нет, девочка все еще плакала, все еще рыдала и вырывалась, но, получая удар за ударом ее надежда на хороший исход этого жестокого приключения таяла. Она чувствовала лишь тупую боль во всем теле и отвратительное, тошнотворное ощущение грубых рук на своих обнаженных бедрах. Ее темная, хорошенькая головка металась на раскиданной, золотой листве, пытаясь избежать грязных губ насильника. но они каждый раз настигали ее снова и снова... В какой-то момент забытье поставило спасительную стену между этой дикой реальностью и той хрупкой голубкой-душой, которая дрожа и сотрясаясь всем телом, сложа крылышки сидела в темном уголочке и плакала над своей несчастной, сломанной теперь уже судьбой... Адель перестала что либо соображать, выдеть, слышать... только было почему-то холодно и легко... странно легко. Подозрительно легко. Может быть спасительное разрешение всего этого страшного бытия, наконец пришло, и теперь остнеться только псомотреть на свои похороны?
Десять секунд, тридцать... Дышать свободно и легко, ничего не наваливается на грудь. Только холодно. Минута. Где-то слышны голоса и шум... Адель чуть приоткрыла глаза и посмотрела куда-то в сторону. Образы расплывались в болезненном сознании, боль перекрывала все чувства, но две странные фигуры девочка все же различила. Почему так холодно? Две минуты. Глухой звку падения, вновь шум и резкий рывок вверх. Преодолевая боль, Адель широко распахнула сви большие, темные, сейчас наполненные слезами глаза и увидела прямо перед собой ухмылку того самого типо, который напал на нее... Значит, это все та же реальность. И вновь громкий, пронзительный, как буто последний крик сорвался с искусанных губ девочки, который отчетливо говорил:
- НЕЕЕТ!!!!
Но все бесполезно, несчастная Адель... Твоя юбка уже давно разрезана на лоскуты, а бедра уже давно вновь прижаты к земле и вот-вот... Еще раз громко вскрикнув, ты откидываешь головку и проваливаешься в беспамятсво... Ты не хочешь видеть эти чужие, наболненные кровавой страстью глаза, не хочешь чувствовать эти грязные руки на своем теле, не хочешь ощущать эту грязь в себе. Не хочешь... Не хочешь!!!
- Не хочу!!! - но кто тебя услышит?
    Темнота скрыла и маленькую голубку-душу девочки и ее расстерзанное тело от ударов, касаний, даже взглядов посторонних... И было так хорошо в этой темноте. что совершенно не хотелось возвращаться. Но вот, вдруг ладонь коснулась щеки девочкию... и не ударила, а мягко, почти нежно похлопала ее.
- все кончилось...
Еще несколько секунд потребовалось на то, чтобы  отстраниться, но потом понять, что рука, касание и голос совсем другие... как будто не из этого мира. Вновь та странная легкость. Однако, боязнь того, что на нее вновь кто-нибудь навалится, все-таки взяла верх. Девочка поморщилась и попыталась перевернуться на бок. Не получилсоь. Все тело болело так, что казалось, будто сотню раскаленных копий воткнули в нее... И тот же холод. Холод пробежал по обнаженному телу, как будто заставляя открыть, наконец, глаза и понять, что произошло.
   Дрожа Адель все же распахнула глаза. Вокруг было темно и холодно. Ветер гулял где-то высоко над головой, шелестя листочками, которые еще не успели опасть на землю. Было холодно. Приподняв голову над землей, первым, что увидела девочка, это бесчувственное тело, которое лежало совсем близко. Взвизгнув и, с возможной для подобной ситуации и состояния быстротой, отшатнулась от этого самого тела, но не удержала равновесие, рухнула на грудь этого странного человека. Ее руки тут же утонули в крови а глаза, скользнувшие по лицу незнакомца вырозили испуг и вместе с тем удивление. Это был не тот мужчина, что на нее напал! И даже не один из тех, кто наблюдал! Так значит, тут был еще кто-то? Но кто он?! Приподнявшись над бесчувственным мужчиной, Адель взглянула в его лицо. Трудно было узнать среди кровоподтеков знакомые черты, но, вопреки всему этому, эти черты кинжалом полоснули по сердцу и душе.
- Мартин!!!
Конечно! Кто же, как ни он? Это его линия бровей, это его переносица... и это именно он помог ей. Именно он принял удар на себя... Он, этот милый, всегда такой ласковый, такой улыбчивый, теперь лежит в луже крови... Слезы вновь смочили ресницы и побежали по бледным щекам.
- Мартин.... Мартин... вставай... Мартин... - не понимая, что произошло с ней самой, девочка плакала над бесчувственным мужчиной, теребя его за плечи. Но Мартин не отзывался. Лишь утирая слезы со своих щек, Адель увидела, что на ее руках кровь. Чужая кровь. Кровь этого милого человека...
- Силы Небесные, что это?! - проговорила она, наконец увидев глубокую рану в правом плече. В панике оглянувшись, оглядев саму себя, она не нашла ничего лучшего, как оторвать от своей нижней рубкшки кусочек белой материи (благо, на Адель хоть что-то осталось), и прислонить его к ране. Белоснежная ткань в момент окрасилась в алый, Адель заплакала.
- Что же это такое.. Мартин, голубчик... милый мой, ну пожалуйста... ну... хоть что-нибудь... - кусая теперь уже сама свои губы, девочка всматривалась в мужественное лицо лежавшего перед ней мужчины и понимала собственное бессилие. Неужели он за нее жизнь отдал? Да будь она трижды проклята, ели защищается аткой ценой. Морщинка между сведенными в одну линию бровями говорила о больших муках перед потерей сознания, или перед смертью? Эта мысль просто шокировала ребенка.
- Нет-нет-нет! Ты ведь не умершь!! - быстро проговорила она, и, как будто подтверждая ее слова, Мартин хрипло вздохнул вздохнул. Воздух со свистом прошел через его легкие и не хотя вышел, не касая окровавленных губ, как будто не хотел покидать своего хозяина, как будто пытался даровать му хоть одну маленькую, но все же надежду на то, что еще можно жить...
- Жив... Боже мой, жив... - прошептала девушка, наблюдая как тяжело и хрипло, но все же подниматеься его грудь с каждым новм вздохом этой жизни. - Это я во всем виновата.. вот глупая... как могла... Небо, Солнце, Земля... прошу вас... сделайте так, чтобы он вижыл... молю вас... Пусть он просто живет, это я во всем виновата, только я... Я все сделаю, чтобы он вижил. Я буду служить вам всю жизнь, уйду из замка, брошу все.. путсь только он живет... он не должен здесь сейчас умереть... - Адель шептала это так тихо и с такой болью в голосе, что казалось и Земля и небо должны содрогнуться от этих страданий маленькой девочки. Ее сейчас не волновало то, что произошло с ней. ее не волновало осталась ли она девочкой, или нет... Но почему то при взгляде на его лоб, на его раны и лужу крови, Адель была уверенна, что он не дал... не дал. Но сам погиб. Погиб? Нет! Он просто не может погибнуть! Не может!
- Мартин... прости меня, если сможешь... - прошептала девочка, низко наклонясь над ним, заливая окровавленную рубашку юноши слезами и мягко и нежно отривая кровь с его разбитых губ. Она чуть размазалась по щекам, но тыльной стороной ладони Адель провела по щекам Мартина и убрала кровь. Убрала едва-едва завивающуюся прядку с красивого лба. И тут он перестал дышать...
- Что??! Мартин, нет!! Милый мой, прошу тебя, только не умирай! Только не умирай!! - уже не шептала, а громко кричала девушка, не зная, где можно было бы к нему прикоснуться, чтобы не причинить боль. Тело спасителя было сплошным кровавм месивом. Его когда-то светлая рубаха превратилась в кровавую корку. Пытаясь хоть что-то сделать, обливаясь слезами, Адель разорвала эту рубашку и ужаснулась. Грудь, плечи, живот, все было залито кровью.
- Что они с тобой сделали, мурзавцы??? Как они могли??? Мартин!! - вскричала девочка, а мужчина не дышал... - Нет!! Толкьо не умирай!! Прошу тебя! - она сцепила руки в замок и подняла их ко лбу, не то молясь, не то рыдая. Что-то внутри странной волной поднялось и ударило в виски. Девушка сильно опустила руки на грудь юноши. По сцепленным ладошкам пробежала холодная, колючая искорка и, пробежав по обнаженной груди мужчины, покрыла всю кровь тонким налетом инея. Адель уронила голову на грудь своего спасителя и громко разрыдалась, проклииная весь этот день и саму себя за то, что погиб этот милый, улыбчивый юноша... Она рыдала не замечая, как иней, отходящий от ее ладоней, нежно покрывал кровь и заставлял ее остановиться, заставлял подчиниться себе, заставлял остаться эту истерзанную жизнь в еще более истерзанном теле...

- А я... я ведь... зачем же так... ну... я не.. не .. не хотела... - Адель лежала на груди мужчины и уже в полный голос рыдала. Она не слышала того, что говорила, она даже не чувствовала того, что ей начало не хватать воздуха, того, что он совсем перестал дышать и сердце медленно-медленно затухло, как солнче, зашедшее за горизонт под вечер. Ее хрукпие плечики в белоснежной, тонкой рубашке так сильно дрожали от слез и было это так странно на фоне совершенно спокойного, мужественного Мартина, с его не дрогнувшим выражением лица и совершенно спокойными плечами.
  Волосы ее расстрепались из косы и сейчас раскидались по спине, лежа даже на холодной земле. Некоторые, особенно заботливые прядки упали на лицо юноши, прикрыв его губы, как будто прося: ничего сейчас не говори... все будет лишним...
  Но как же так? Девушка не верила сама себе. Почему этот милый юноша погиб от грязных лап этих ублюдков, а она осталась здесь?
- Зачем?... ты.. ты... ты так несправедлив! Так нельзя! - она в порыве чувств ударила своим маленьким кулачком по обнаженной груди Мартина и на несколько секунд замолчала, прислушавшись...
Удар. Адель приподняла заплаканное лицо от его груди и почти ошарашенно взглянула в лицо юноше. Оно было все таким же болезненно суровым, таким же измученным, но (может, ей просто показалось?), его бровь едва-едва отклонилась, ломая эту ровную линию боли.
- Мартин... - Матртин! - снова начала она звать его, теперь уже аккуратно, осторожно и шепотом, как будто боясь спугнуть это чудесное явление. Но ничего, может быть послышалось, почудилось? Того, даже хотя бы хриплого, болезненного, но дыхание, не было... Девока взяла его широкую, мужскую ладонь в свою ладошку и, сжв, поднесла ко лбу.
- Боже мой... Мартин, прости меня, если сможешь.. я тебе... я тебе обещаю.. если ты не оченьшься.. если ты... не откроешь глаза, я... то я... - ей не хватало сил и дыхания договорить то, в чем она клялась умершему у нее на руках человеку, Богам и самой себе... - я тебе обещаю, что я не буду тогда больше здесь ж...
- Адель...
Странный голос, как будто через боль, через кровь, через все то страдание, что было... Как будто с того света... Медленно опустив его ладонь ото лба к своим губам, девочка расширевшимися глазами смотрела на его все еще бледное, но теперь живое лицо. Живое... Живое!! Он открыл глаза и прошептал ее имя....
- Мартин!! Жив! Боже мой, жив!! - не соображая, что происходит, девочка кинулась вновь со слезами на шею юноше, обнимая его за плечи. - Жив, жив, голубчик!! - чуть приподнявшись она большими, темными, полными слез глазами смотрела в его лицо, в его распахнутые серые глаза. которые уже не надеялась увидеть открытыми. - Мартин! Жив!! Жив! - повторяя лишь одно это магическое сейчас слово "жив", Адель целовала его щеки, лоб, шею... как будто пытаясь доказать самой себе, что он настоящий, что он здесь.
  Наконц собственными губами почувствовав то, как бьется жилка на его веске, девочка отстранилась от юноши и, размазвывая по щекам хрупкие слезинки, чуть приподняла его голову ладошкой, чтобы было удобнее лежать.
- Мартииин... - только и смогла она выговорить сквозь слезы.

Адель сидела и неотрывно смотрела в лицо парню, вздрагивая каждый раз, когда его ресницы смыкались.
- Нет-нет... только не закрывай глаза, прошу тебя... - девочка чуть-чуть качнула ладонью, которой держала голову юноши, а другой ладнью убрала окровавленные, чуть завивающиеся прядки с его лба.
- Как вы меня напугали... - еле слышно проговорила Адель, называя Мартина то на "ты", то на "вы", что было следствием пережитого шока. Ей до сих пор не верилось, что все уже позади, что самое страшное теперь - эта темная ночь. Было холодно и ветренно, бежалостной ветер-негодяй трепал тонкую рубашку девушки, но она не замечала этого, едва-едва улыбнувшись и даже покраснев, когда юноша провел ладонью по ее лицу.
- Я? Меня бы сейчас здесь не было, если бы не вы... я не знаю, какие Боги послали Вас сегодня на эту дорогу... - девочка замолчала, прикусив губу.Ощущение грязи, которое еще не успело стать воспоминанием все так же жгло истерзанную душу и избитое тело. Захотелось укрыться, спрятаться... Было стыдно. Стыдно перед этим юношей за то, что все так получилось. За то, что он видел всю эту грязь, кто она теперь для него? Кто она теперь сама для себя, и как вообще теперь дальше существовать? Адель не знала, не помнила того, осталась ли она девочкой физиологически (потому что морально девочку в сознании Адель убили вместе с грубо разорванным платьем), а спросить об этом у Мартина, было нестерпимо стыдно... Как же так... Почему так?
- Вы... ты.. ты не должен был пострадать, это я во всем виновата... - опять всхлипнула девочка, но слезки сдеражала. - Ты прости меня, милый, я и себя погубила и тебя чуть не потеряла здесь... Но сейчас ты живой... Ты... Будь проклят этот день! Будь проклята я сама, если меня приходится защищать такой ценой! Ты не... не должен был... ты.. - Адель задохнулась и отвернулась. Слов хотелось сказать много, но почему-то не получалось. Сейчас хотелось разговаривать душами, а не словами...
- Прости меня... - прошептала девочка и вновь упала лбом на его окровавленную грудь. - Прости... прости...

Подняв голову на мужчину, девочка как-то не то затравленно, не то недоверчиво посмотрела ему в глаза. Неужели для него все так просто? Вздохнув, она неуверенно качнула головой, соглашаясь...
- Да... но все же... - договорить Адель не успела, потому что до того лежавший неподвижно мужчина начал двигаться с явным намерением сесть. Воздух со свистом проходил через его легкие, а через сжатые от боли зубы все-таки вырывались хриплые стоны. Тут Адель испугалась того, что он может вновь упасть, закрыть глаза и тогда все...
- Тише-тише... прошу вас.. вы такой слабенький... - она это проговорила таким тоненький, заботливым голоском, каким говорят с грудничками, а потом сама поняла, что что-то не так, и покраснела до корней волос. - Простите.
  Но Мартин, не смотря на свою внутренную борьбу между криками тела "Тебе лежать бы!" и криками сознания "Нет, надо вставать!", все же сел, но тут же покачнулся. Адель поняла - голова кружиться. Быстро, насколько могла, она не дала ему упасть снова в листву, прислонив плечом к своей груди.
- Аккуратнее, прошу вас... вы потеряли столько крови, что тут на целый полк хватило бы... давайте будем аккуратными? - но, казалось, юноша не совсем слышал ее. Его удивлял лед на собственном плече. Адель он, если честно, тоже удивил в первую минуту и лишь путем долгих соображений, девушка предположила, что эта как раз часть той силы, что передал ей ее наставник.
    Только лед сейчас останавливает кровотечение... если он растает, Мартин умрет тут же, у меня на руках от потери крови...- закусив губу до боли, она смотрела на него с боку, всматриваясь в мужскую переносицу.
- Я понимаю, тебе сейчас холодно.. но, потерпи пожалуйста, голубчик... Если он расстает, то... - было больно говорить о том, что произойдет, поэтому девочка нашла другое продолжение своей фразы, - если он расстает, я, наверное, не смогу это повторить... Вы правы, нам сейчас просто необходимо в замок... Тебе очень нужен лекарь... -  ответила заботливым взглядом на его взгляд Адель и, обхватив парня за плечи, начала понемножку вставать.
- Давайте... вот так... потихоньку... - уговаривала она его, приподнимаясь от земли. У нее у самой голова кружилась, да и ссадины и кровоподтеки по всему телу не доставляли радости, но это была такая мелочь по сравнению с ранами Мартина, что было просто преступно думать об этом. Поддерживая милого юношу, Адель выпрямилась и теперь стояла босиком на холодной земле в разорванной рубашке, которая даже до колен не доходила, с разорванной материей на плече, которая спускась на руку, но не обнажала больше того, что было дозволено даже в подобной ситцуации. Было холодно. Мартин поежился.
- Вот так вот... вот хорошо, голобчик ты мой... только держись, пожалуйста... - держа его за плечи, но делая это аккуратно, чтобы не причинять лишней боли, проговорила почти ему на ухо девочка. - Может быть, вас чем-нибудь прикрыть... вы весь дрожите... - предложила она, всматриваясь в измученное, бледное, но почему-то такое отчаянно-красивое мужкое лицо...